В СНГ или США? Где образование лучше?

Действия
Студент из Германии Йорн Хезе об Орловском госуниверситете: Я был в шоке от страха, который я увидел в вузе
19 декабря истечет срок подачи апелляции на решение суда о незаконности отчисления студента из Германии Йорна Хезе из Орловского государственного университета. Заводской суд Орла принял это решение 13 ноября. Студента, который хочет стать гражданином России, отчислили в 2017 году после его многочисленных попыток добиться повышения качества образования и условий быта студентов российского университета. Йорн рассказал корреспонденту «7x7» о своей жизни и учебе в России.
Немец из ГДР
Йорну Гералду Хезе 47 лет, он — гражданин Германии. Заинтересовался Россией еще живя в ГДР. Учил русский язык в школе, в армии, в вузе. Изучал немецкое право в Потсдамском университете, закончил Школу гостиничного бизнеса Лозанны (Швейцария). Десять лет работал в Великобритании, в том числе два года экономистом в Британском парламенте — в палате лордов и в палате общин. В Россию приехал в 2011 году, хотел совершенствовать свой русский язык.
На языковых курсах в Институте им. А. С. Пушкина познакомился с молодым человеком из Брюсселя, и они решили посмотреть на страну. Купили билеты и поехали в поезде по Транссибирской магистрали. Выходили из поезда, когда хотели, жили в разных городах по одному-два дня: Тюмень, Иркутск, Улан-Удэ, Владивосток, Хабаровск. По словам Йорна Хезе, это были 42 счастливых дня. Именно тогда он решил, что хочет жить в России. Познакомился с жителем Орла, тот рассказал ему о прелестях русской глубинки, и Йорн решился. Купил машину, собрал вещи и приехал в Орёл. Однако жизнь в России оказалось не столь веселой, как путешествие. То, к чему россияне относятся как к привычной части своей жизни, вызвало у Йорна шок и желание бороться.
«Молчи, позорная Европа…»
— С чего все началось?
— В 2014 году я поступил в Орловский университет на подготовительный факультет, закончил его и в 2015 году поступил на первый курс факультета экономики. Уже в первом семестре я проанализировал учебные планы Берлинского университета, Кембриджа, Лондонского INTO Ньюкасл и спросил своего декана: почему в Европе с первого года изучают специальные предметы, а у нас то культурология, то философия, то безопасность жизнедеятельности (БЖД) или физкультура — мы просто тратим время, а не изучаем специальность. Он ответил, что все решает Москва, а они ничего не могут сделать. Очень жалко. Ведь мы должны делать то, что важно в настоящее время. Культурология, БЖД должны быть в школе или техникуме, а не занимать десятки часов в университете. Другая проблема: все преподавание рассчитано на слух, что осложняет обучение — мы же иностранцы! Мы не раз просили преподавателей вести уроки в форме презентаций, мы бы с ними работали во внеурочное время — бесполезно.
— То есть декан развел руками. И что вы решили делать?
— Я написал письма проректору по учебной части, первому проректору, ректору — о том, что программа обучения на факультете экономики не адекватна сегодняшним вызовам, которые есть в России. Сравнил ее с тем, что я видел в Германии, Великобритании, в Мексике.
— Прямо так и написали: не адекватна?
— Да. Я объяснил, что просто сидеть сложа руки, глядя в небо на пролетающих журавлей, и тратить время впустую — давно не мой девиз жизни, что я убежден: новая Россия XXI века получила небывалые до сих пор шансы, и это должны осознавать все без исключения. Это то, о чем писал ваш Фёдор Тютчев в 1867 году:

Молчи, позорная Европа!
И не качай свои права,
Ты у России просто ж…,
А думаешь, что голова.
Те же, в ком Россия нуждается, на кого возлагает надежды — это российские университеты, и будущие поколения нам будут благодарны, если мы сейчас приложим все необходимые усилия и сделаем все возможное для сегодняшних студентов. Нужны ответственные, высокообразованные, дисциплинированные и конструктивно мыслящие студенты.
— Это вы ректору объясняли?
— Да, но что делается для этого? К началу учебного года не были выданы ни учебные планы на семестр, ни рабочие программы дисциплин, нелогично и нерационально выглядит последовательность и количество учебных занятий, организуемых в течение одного учебного дня, — начинаются после полудня и продолжаются до позднего вечера, или начинаются с интенсивной физической нагрузки — это же не учитывает физиологические аспекты.
Нам не хватает такой дисциплины, как «История экономической мысли», которая необходима для лучшего понимания макроэкономики. В учебных планах университета им. Гумбольдта в Берлине, Технического университета в Дрездене, Оксфорда с первого курса интенсивно изучают специальные дисциплины, а не занимаются физкультурой.
Я осознаю тот факт, что для сложившейся за долгие годы структуры очень сложно пойти на какие-то изменения, но те, кто внимательно следит за происходящими сегодня в мире событиями, понимают: конкуренты не дремлют!
— Вы это все написали на немецком языке?
— На русском. Это был первый маленький шаг, который показал, что я «неудобный» студент. Потому что я начал разговаривать с ними как бы на равных о том, о чем они считают говорить со мной невозможным, ведь я лишь студент.
— Вам ответили?
— Официально нет. Но я получил звонок от проректора по учебно-методической работе госпожи Зомитевой — они хотели подготовить для меня индивидуальный учебный план.
— Вы согласились?
— Нет.
— Почему?
— Я хотел учиться со своими одногруппниками и не хотел исключения только для меня. И мне интересно было посмотреть, как будет все это развиваться дальше. Понять, что происходит. Ну, если хотите, любопытство такое.
— Обучающегося путешественника?
— Ну да.

Студент как источник доходов вуза
— Сколько вы платите за образование?
— 73400 рублей в год.
— По европейским меркам это немного?
— В Германии — 220–230 евро за семестр — это около 30 тысяч рублей за год учебы в университете. То есть цена ниже. А образование более высокого качества. Я, к примеру, был в шоке от того, что преподаватель, преподающий предмет, принимает экзамен по этому предмету. У нас нельзя. Потому что это исключает объективность. У нас приходит комиссия — другие люди, которых ты в жизни ни разу не видел, и проверяет твои знания, а преподавателю даже запрещено входить в аудиторию! Студент показывает бумагу, что он прошел курс обучения, комиссия открывает пакет, достает задания, студенту дается два часа на подготовку ответа. Все сидят отдельно. Как здесь, все на одной скамейке, — нельзя! Знаешь — знаешь, не знаешь — иди домой, ты больше не студент!
Я понимаю проблему так: денег не хватает, а каждый студент — это финансовая подпитка университета. Не сдал экзамен, отчислили — недополучили деньги, а в городе увеличилась безработица, да и человек, у которого нет образования и профессии — это проблема. У вас высшее образование — это, по-моему, просто социальный проект и не более того.
— Примерно так. В свое время в Орле абсолютно осознанно создавали большое число вузов, чтобы молодежь забрать с улицы — долгое время держали второе место в России по числу студентов на 100 тысяч населения. Тогда это было сделано для решения именно социальной проблемы.
— Но такие ресурсы?! Государство тратит огромные деньги. Ожидают квалифицированных специалистов, а их нет. Я плачу немалые деньги, а что получаю взамен? Когда приехал сюда, посмотрел мировой рейтинг университетов. Там ОГУ находился на 4700 месте из 26 000. Потом опустился до 8-тысячного места, 9-тысячного, 11-тысячного — то было время объединения Орловского госуниверситета и Госуниверситета — УНПК. Потом стал подниматься — сейчас на 8200 месте. Упасть легко, а подняться очень трудно.
Борьба с «маленькими животными»
— У меня была своя комната в студенческом общежитии. Я там жил три года. Сам ее отремонтировал. Купил доски, сделал полки для книг — у меня их около 700, построил кровать и создал рабочее место. Мои друзья из Туркменистана, Узбекистана, Киргизии, Конго и Бенина часто ко мне приходили, общались, я их учил английскому — типа жизнь с открытыми дверями. Но однажды — это было еще в 2014 году, я пришел к ним и увидел матрацы, на которых они спят: такие узкие, старые. Я поехал в Москву и купил там семь матрацев, чтоб они могли спать нормально, как люди. Потому что без хорошего сна не может быть готовности к обучению. Очень жаль, что такие молодые люди так плохо живут.
А в ванной и туалете — плесень, грибок. Мама, 20 лет проработавшая инспектором по обеспечению и научной организации рабочих мест министерства окружающей среды, когда увидела это, была в шоке: «Где ты живешь?!». Ну, вот живу. Вернее, жил… Я знаю, что каждый студент, проживающий в общежитии, платит 450 рублей в месяц за коммунальные услуги — много, хотя при этом я не могу даже регулировать температуру в комнате, мы топим улицу. И только 48 рублей идет на счет общежития, что очень мало…
В прошлом году в марте-апреле я увидел знакомого студента из Бенина, у которого все руки были в красных точках. Я спросил, что это? Он сказал: «У меня в комнате маленькие животные, которые кусают». «Какие животные? О чем ты говоришь?» — удивился я. Он предложил мне зайти в его комнату, и я увидел чьи-то маленькие узкие следы на стене, на кровати. Мы подняли матрац, а там маленькие-маленькие животные. Я не знал таких, я их видел первый раз в жизни. Клопы.
Если в Германии или в Великобритании появилась бы такая проблема, комнаты сразу бы закрыли на карантин, провели уборку — и все. Поэтому я спросил: «Ты разговаривал с комендантом?». «Да, конечно», — ответил он. И что она ответила? «Убирайтесь! Денег нет, что вы от меня хотите?». И студенты сами звонили в орловскую компанию. Платили деньги, чтобы она провела дезинсекцию. Два месяца клопы перемещались по отверстиям, которые рабочие не заделали при проведении интернета. И добрались до меня. Звоню в Берлин: «Мамочка, что можно сделать?». Она посоветовала все обработать горячей водой. И вот я кипятком из чайника все пролил… Я собрал этих животных в маленькую банку. Около 30 штук. Завел машину и поехал вместе с клопами в главный корпус университета. Пришел в кабинет первого проректора Александра Федотова, с которым у меня сложились хорошие отношения, потому что я исправил ошибки на сайте вуза на немецком языке. И сказал: «Простите, но если вы еще не знаете, как выглядят клопы, то вот вам банка. Они — из моей комнаты в общежитии». Он сразу позвонил в какую-то компанию, через 4–5 дней приехал человек, обработал все…
— В общем, вы справились с клопами?
— Да. Больше их нет. Но пришли тараканы. И так много. И так быстро размножились — они у нас в кухне уже меренгу танцевали! Господи, они проникли всюду. Под трубами, через пожарную систему… Сколько я убил их — не знаю. Туфлей по стенам, по холодильнику — тум-тум-тум… Мы купили какую-то желтую специальную пасту в магазине, спрей — бесполезно. Вот так живут русские студенты, и мы тоже.
Незаконный карантин
— 28 ноября 2016 года в общежитии на основании распоряжения ректора Ольги Пилипенко объявили карантин. 25 января я решил пригласить к себе гостя, чтобы вместе переводить текст, однако вахтеры его не пропустили, сославшись на карантин. Но карантин — это когда никто не заходит, никто не выходит. А тут просто не впускают не живущих в общежитии людей. Я снял фото распоряжений и опросил жильцов девяти общежитий, есть ли у них карантин? Оказалось, в четырех — да, в пяти — нет. То есть мы сидим вместе на занятиях, потом расходимся, но одних «закрывают на ключ», а других — нет. В чем логика?
— И в чем?
— Я так понял, чтобы было проще работать вахтеру, и все было под его контролем. Ни общения, ни вечеринок, ни встреч. Тюрьма. И тогда я пошел к заведующей эпидотдела Центра гигиены и эпидемиологии Орловской области Елене Тарубаровой. Спросил, имеет ли право ректор самостоятельно принять решение об объявлении карантина в общежитии, в университете? Она ответила: «Это незаконно». К тому же там должен быть прописан срок действия, а тут — бессрочно.
— Вы посчитали это нарушением ваших прав?
— Конечно. Карантин — это разделение и удержание, а не замок на вход. И я отправил письмо ректору, в котором сообщил, что его распоряжение незаконно, и попросил его отозвать.
— И что вам ответили?
— Ничего. Распоряжения сняли. Но карантин длился 68 дней.
«Я не знал, что жалобы отправляют тому, на кого жалуешься»
— Клопов уничтожили, незаконное распоряжение отменили. Вы были довольны?

— Не до конца. Я написал пять писем в Министерство образования РФ и отправил их вместе с 20-ю фото общежития (только подъезд для иностранных студентов) с клопами, тараканами, облупленными стенами, плесенью и т. д. Написал и о карантине, и о распорядке в общежитии, когда в гости разрешают прийти только родственникам… Я не знал, что жалобы отправляют тому, на кого жалуешься. У нас в Германии так не бывает. У нас отправляют комиссию, которая смотрит, соответствуют ли жалобы реальности. И если подтверждаются, то руководство университета привлекают к ответственности. В России все по-другому.
19 мая я получил из Минобразования письмо вместе с ответом ректора, которая написала, что я умышленно исказил факты и неправильно интерпретировал документы. И я решил сделать по-другому. Я опять сфотографировал санитарное состояние общежития, но уже с датой съемки, которую выставляет фотоаппарат, взял ответ ректора министерству, приложил ответ Орловского Роспотребнадзора о незаконности введения карантина и поехал со всем этим в Москву с намерением встретиться с С. М. Брызгаловой, замдиректора Департамента государственной политики в сфере воспитания детей и молодежи — тем человеком, который мне дал такой ответ. Это было в конце мая этого года.
Еще я написал письмо Ольге Пилипенко о том, что я потрясен тем, как она порочит и подрывает мой авторитет и добросовестность вместо того, чтобы поблагодарить и выразить признательность тому, кто обращает внимание и представляет доказательства абсолютно недопустимых условий жизни, антисанитарии. Я написал, что административно-хозяйственный отдел ОГУ не приложил ни малейших усилий для исправления ни одной их тех проблем, которые я озвучил. Между тем я сам на свои личные деньги купил новый смеситель для кухни, два душевых комплекта, новый дренаж для ванны, занавеску для душа, новое сиденье для унитаза, порядка 30 лампочек. Я призвал ректора принести мне извинения.
— Извинились?
— Нет. 13 июня меня отчислили. Правда, это не повлияло на решение местного Роспотребнадзора, который пришел в общежитие 19 июня и зафиксировал нарушения санитарного состояния, подтвердив мою правоту.
— За что вас исключили?
— Официально — «за невыполнение обязанностей по добросовестному освоению образовательной программы и выполнению образовательного плана».
— У вас были двойки?
— Нет, у меня в основном были пятерки и четверки.
— А что случилось-то?
— Я добросовестно учился, в третьем семестре освоил дополнительную программу «Государственное и муниципальное управление», которую закончил на «отлично». Тогда же окончательно понял, что хочу уйти с факультета экономики. На факультет иностранных языков, освоить французский. 3 ноября я подал заявление об этом. Уже 9 ноября получил одобрение аттестационной комиссии и стал посещать занятия на инязе. И вдруг 28 декабря, то есть спустя почти два месяца, мне заявили, что для перевода требуется перевести на русский язык мой паспорт. При этом выяснилось, что переводчик находится в отпуске до 14 января. Пришлось ждать. Ну а 7 февраля я узнал, что новый договор об обучении не может быть заключен, поскольку все процедуры должны были завершиться до начала второго семестра! При этом никто мне не говорил, что есть какие-то проблемы с факультетом экономики.
22 мая я успешно прошел аттестационное испытание по английскому языку, а 1 июня мне сказали, что перевод на иняз остановлен из-за задолженности по оплате. Я тотчас заплатил и получил запрос от администрации вуза о предоставлении объяснения по поводу отсутствия на занятиях на факультете экономики.